Amantes- amentes...
У меня наконец-то созрели слова о "Каменных кленах".
Урожай первый. Я бездарна. Мои полуобморочные тексты – никому и никогда.
Урожай второй. Элтанг гениальна. Я здесь уже тысячу раз признавалась ей в безграничной, и вот опять. Не удержаться.
Урожай третий. "Каменные клены" – место встречи разновозрастных богов, этакий клуб "кому за тысячу". Древние боги поминаются через строчку, для древних богов и только для них этот плотный, густой как гриппозное сновидение роман. Его читать сложно, но он – не для нас. В нем запутываешься, как в детстве – в простыне. Его разгадываешь, как египетские письмена и засыпаешь носом в сгиб книги, чтобы предстать перед гэлльской красавицей Эпоной. Этот роман на досуге читают боги, древнегреческие, кельтские, его пролистывают обескоженные цари, да кто угодно – за пределами нашей высокотехнологичной реальности. Следят, бесплотные, за ведьминским текстом и в конце концов совершают традиционное чудо – оживляют Хугина и Мунина, мертвых собак, двух верных воронов Одина.
Урожай четвертый. Страницы, страницы, ворох разноформатных листов. Весь роман сшит из бумажных лоскутов – дневники, записки, письма. Верите ли вы чужим записям, которые посвящаются то давно умершей матери, то самой нездоровой стороне самого себя? Ни слова правды, ни строчки, одна только бумага, которая впитает любую полуистину и горячечный бред.
Урожай пятый. Никто еще так не писал о болезненной любви. Целый роман о ней, непостижимой, сложной, пустившей корни глубоко за пределы "нормального". И она пишет: "Когда любишь кого-то, то знаешь о нем странное, чувствуешь дикое, и видишь весь его дремотный ил, и зеленую донную мглу, и слепнущую в нем небесную силу. Но ты не боишься, все странное представляется тебе объяснимым, а дикое – почти что ручным".
Ведьмы немы. Ведьмы не мы. Ведь мы не мы.
Как? Как она это делает?
Урожай первый. Я бездарна. Мои полуобморочные тексты – никому и никогда.
Урожай второй. Элтанг гениальна. Я здесь уже тысячу раз признавалась ей в безграничной, и вот опять. Не удержаться.
Урожай третий. "Каменные клены" – место встречи разновозрастных богов, этакий клуб "кому за тысячу". Древние боги поминаются через строчку, для древних богов и только для них этот плотный, густой как гриппозное сновидение роман. Его читать сложно, но он – не для нас. В нем запутываешься, как в детстве – в простыне. Его разгадываешь, как египетские письмена и засыпаешь носом в сгиб книги, чтобы предстать перед гэлльской красавицей Эпоной. Этот роман на досуге читают боги, древнегреческие, кельтские, его пролистывают обескоженные цари, да кто угодно – за пределами нашей высокотехнологичной реальности. Следят, бесплотные, за ведьминским текстом и в конце концов совершают традиционное чудо – оживляют Хугина и Мунина, мертвых собак, двух верных воронов Одина.
Урожай четвертый. Страницы, страницы, ворох разноформатных листов. Весь роман сшит из бумажных лоскутов – дневники, записки, письма. Верите ли вы чужим записям, которые посвящаются то давно умершей матери, то самой нездоровой стороне самого себя? Ни слова правды, ни строчки, одна только бумага, которая впитает любую полуистину и горячечный бред.
Урожай пятый. Никто еще так не писал о болезненной любви. Целый роман о ней, непостижимой, сложной, пустившей корни глубоко за пределы "нормального". И она пишет: "Когда любишь кого-то, то знаешь о нем странное, чувствуешь дикое, и видишь весь его дремотный ил, и зеленую донную мглу, и слепнущую в нем небесную силу. Но ты не боишься, все странное представляется тебе объяснимым, а дикое – почти что ручным".
Ведьмы немы. Ведьмы не мы. Ведь мы не мы.
Как? Как она это делает?
лэ
nutlet.livejournal.com