Время от времени я выуживаю из уголков компьютера старые письма. Там смешные признания и дурацкие стихи, безадресные монологи и хроники птичьих лет. Это – совсем забытое:
"Молодой Джон Леннон смахивает усталость со струн. Уильям Батлер Йейтс пишет в "Кельтских сумерках" капитанскую молитву. "Господи, застегни мне душу на все пуговицы". Let it be. Свобода начинается на краю ойкумены, и я – чертовски свободна...
Мое жестяное имя, твои долгие гласные… Обещание на грани самоотречения начинает сбываться: "Никого, никогда". И в полуночных переулках в центре старого города все твои бездомные песни. Ты ничего не забыл, darling?"
И много, много строчек. Какой смелой я была. Ничего не стоило запечатывать подписанные и неподписанные конверты и влюбляться без предварительного самоанализа. И в конце очередной главы только сноска петитом: продолжение следует… Я не помню, кому письмо было написано, но одно могу сказать точно – у него была гитара, неудачные песни, дюжина фанаток и отвратительный характер. И – у нас ничего не получилось.
P.S. Женщин обижать бесполезно. Бессмысленно. Мы сгораем заживо несколько раз в жизни и возрождаемся из пепла. Создаем новую версию себя. Причем с каждым разом усовершенствование становится всё удачнее. Мы чистим перышки и собираем очередной многонациональный бойз-бэнд. Вот только цинизм становится вакциной от бездумности, но это – издержки реинкарнации…