Я перебирала свои бумажки в русском Консульстве и честно пыталась представить, как они живут.
У одной – шпильки, юбка и дочь.
- Я хочу сменить фамилию моей дочери. Она была кореянка, теперь японка. Мы сменили папу.
А потом сидят и листают книжку с наклейками.
- Куда мы наклеим эту картинку?
- Кочи!
- Сюда? А это у нас кто?
- Нэко!
- Правильно, нэко.
У другой – шпильки, юбка и сын.
- Я хочу сменить фамилию на фамилию мужа.
- Сюда впишите род деятельности. Вы учитесь или работаете?
- Учусь.
- Тогда укажите название университета.
- Э-э-э. Я забыла. В Йокогаме.
- ... Извините. «Йокогама» не пишется через Ё...
Они разговаривают с мужьями по-английски, с детьми – по-русски, а дети отвечают им по-японски. Они живут в какой-то другой Японии, в которой можно не знать иероглифов, не учить язык, на котором разговаривают твои дети, менять пап, фамилии и жить ради очередного продления визы. Я перебирала свои бумажки и честно пыталась представить, как они живут. Приходят домой, снимают шпильки, включают скайп и часами болтают с русскими подружками. В супермаркете путают соль с сахаром и с высоты своего русского роста поглядывают на живущих своей жизнью японцев. Загадочна русская душа, особенно – на японских островах.