Незабавное.

Мама на кухне жарит котлеты,

Она далека от поисков истин.

А я вскрываю свои мысли,

Словами всё оцарапала горло.

А я голоса за окном слышу,

Мне б убежать, но уже поздно.

А я сразу - бурю в пустом стакане,

А я головой в стеклянное небо,

А я ничего в этой жизни не смыслю,

Я даже не умею жарить котлеты.

А я познакомлюсь с собой - снова.

Я научусь быть с собой - вместе.

Я научусь быть собой – скоро,

Мне бы только зеркало склеить.

Я выбираю себе цель жизни,

Я сочиняю судьбу на завтра.

А мама на кухне жарит котлеты,

Она далека от локальных конфликтов

В отдельно взятой больной голове.

---

Безумно хочется креатива. Снусмумриковского подхода к жизни. Дзен-буддизма. Акварельных красок. Арбузных косточек. Острых приправ. Фенечек из мулине. Нравственного максимализма. Свободного времени. Свободной любви.

Прошла половина сессии. Я не привыкла, что общество так конкретно и надолго привязывает меня к себе. The Matrix has you, Neo?



"Всю свою жизнь Снусмумрик мечтал сорвать таблички, запрещавшие все, что ему нравилось, и теперь дрожал от нетерпения. Наконец-то! Он начал с таблички "Курить воспрещается!" Затем схватил табличку "Запрещается сидеть на траве!" Потом полетела в сторону табличка "Запрещается смеяться и свистеть!" А вслед за ней отправилась табличка "Запрещается прыгать!"

---

кто виноват. что делать.

Шла и плакала. Потому что хотела увидеть дикого, опасного, нужного и не увидела, потому что нашла идеал, а идеал меня- нет, потому что Че Гевару убили, потому что Деда Мороза не существует, потому что стоянка поезда была сокращена и голова кружилась от мелькающих окон, потому что родной и далекий опять уезжает, потому что мы безумно похожи и одинаково не умеем жить, потому что устала, устала, потому что ноги торопятся, потому что шоколад закончился, и стало опять горько.

По

Мол

Чим.

Спотыкательно, раздражительно, обидно.

А на вопрос «что делать?», в конце концов все равно отвечу: «Ну ладно… буду любить мир».

---

***

Руки в небо жадной горстью,

Перешепчем, перелюбим.

Веришь? Веришь. Не иначе.

Нам другого не дается.

Мы еще запрыгнем в лето

По колено и промокнем,

И простуженных усмешек

Хватит прямо до зимы.

Потеряем босоножки,

Только пятки по дороге.

Веришь? Веришь. Ведь иначе

Мы завоем от тоски.



Ты не думай, что все мимо,

Наше солнце скоро встанет.

Спи. Уже почти три ночи.

Не броди между углами.

---

расставить все точки над «ё»

Я ленивое, но амбициозное чудовище, сдавшее этот чертов экзамен «отл». Неделю жила трудами академика Сахарова, уничтожила банку кофе, забыла, как выглядит главная улица города, похудела, поумнела, потеряла ориентацию в пространстве в следствие тотального недосыпа и недогула, возненавидела труды академика Сахарова, возлюбила главную улицу города, обожествила кофе, наплевала на пространство, недосып, недогул и вознамерилась выйти замуж.

Сессия творит чудеса.

---

Не_Забава подумала и решила, что пора всех удивить и выйти замуж. Это будет единственное правильное решение в сложившейся ситуации.

---

Раздражает эта эстетика смерти. Фотографии девушек, позирующих на надгробиях. Откровенная пропаганда суицида. Окровавленные стены ванной и бледные шрамы. Разлагающаяся готика. Стерта грань между мрачным искусством и откровенной пошлостью. Дешево. Отвратительно. Вульгарно.

---

Сказка о кувырошках.

Расскажу сказку о стеснительных кувырошках, кудрявых и румяных. Нравятся они мне, карамельные такие, вертлявые. Да ты их сам увидишь, что тебе рассказывать! Будешь плести фенечку новому другу, загляни как-нибудь неожиданно в коробочку с бисером и нитками. Но для начала, конечно, найди себе нового друга. Так вот они там в прятки играют. Может и не в прятки, кто их, кувырошек разберет…

А еще они разводят солнечных зайчиков на клеверной полянке. Кормят их банановыми конфетами, а на ночь прячут в пудреницу, за зеркальце. Хотя, может на самом деле это солнечные обезьянки.

Кувырошки очень застенчивые, я же говорила. У них длинные ресницы, брови полумесяцем и ямочки на щечках, и когда они улыбаются вся эта композиция расцветает пурпурным цветом. Сидят парочками в открытой форточке и держатся друг за друга мизинчиками. Они всегда-всегда влюблены, потому и волосы кучерявятся. Робкие очень. Но иногда находятся смелые и громкие. Со словами: «Полюбить- так королеву, проиграть- так миллион!» они выпрыгивают в окно, оседлав рыжий кленовый лист. Эти дерзкие кувырошки больше никогда не возвращаются. Зато о них слагают легенды. Я уверена, они обязательно влюбляются в королеву (хотя бы шахматную) и проигрывают миллион лимонных леденцов. Такой уж это народец.

Ночевать кувырошки предпочитают в неваляшках. Если у тебя еще нет- купи. С удивленными глазками и несгибаемой волей. Ты ее к земле, она- к небу. Ты ей что хочешь говори, она только мелодично: «Курлы- курлы». Поставь ее в уголок, в какую-нибудь теплую тень. И смотри, чтобы сквозняка не было. Неваляшки ох как этого не любят.

Но не делай серьезное лицо, когда увидишь кувырошек. А то они испугаются и зажмурятся. Знаешь, это лучшее средство от всех бед- закрыть глаза крепко-крепко, и становится совсем не страшно. Как под одеялом в метель.

А лучше все-таки их не ищи. Напуганные зажмуренные кувырошки будут спотыкаться и падать. Того и гляди, лишатся кудряшек.

---

Я поняла, что все-таки спасет ищущих. Я поняла. У нас, знаете ли, выбор небольшой. Нам, ищущим, не находящим, остается только творчество. Иначе пропадем. Утонем в болоте, завлеченные таинственными огнями. Состаримся в библиотеках. Изведемся от безответной любви. Обмельчаем, потеряемся, ссутулимся и в конце концов исчезнем с чумазого лица земли, будто и не было нас вовсе.

Нам креатив нужен. Фантазировать, мечтать, глупости выдумывать, видеть в прозрачном воздухе радугу, разрисовывать джинсы и будни, раскрашивать окна и сны. Нас спасут непрочитанные книги, ненаписанные повести и черно-белые клавиши. Нас ждет великое будущее, оно затаилось до поры до времени змеем Кундалини на острие ручки ли, кисти ли, на острие этой шпаги, разрывающей серый занавес скучных дней.

---

Что же я делаю?

Мое патологич… платоническое чувство.

Этот голос по всем косточкам. Совершаю самозабвенно акт мазохизма. Все так не вовремя, вверх тормашками, настораживает, раздражает, подстегивает на дальнейшие подвиги.

Феерическая эйфория.

Да я тебе…я тебе щас как влюблю!

Все в тебе замечательно, все у тебя хорошо. Вот только чего-то не хватает. Меня. Да-да, меня. Я с плеером и веером, на котором синем по голубому месяц и звезды, я кончики пальцев в закатно-красный лак окунула и завязываю ими шнурки на грязных кедах.

Я немножко неправильная, немножко вся не своя, множко странная, но это с какой стороны посмотреть. Если стать на голову, а потом пару раз перекувыркнуться, то это можно принять за мои неоспоримые достоинства.

«Странный»- понятие относительное,

а не абсолютное (с) Барон Франк Фуртер

---

Больше всего мне нравится рассматривать ночное небо в открытых окошках трамвая. Когда нервно мигает свет, кондуктор заботливо приветствует неадекватных пассажиров: «Присаживайтесь, пожалуйста, куда попадете, держитесь за поручни», фонарный свет стекает по щербатым стеклам и хочется не домой, никуда, ни к кому. Разве что на Пик Опустошения, по следам Керуака.

---

Я люблю это время, когда стоишь в дверном проеме между весной и летом. Потому что впереди- все и всё, выбирай любые тропинки, топай в припрыжку по обочине, срывай по пути белокурые ромашки, загорай карамельно, засыпай в тени яблони, жуй меланхолично травинку с холодным соком, решайся, готовься, передумывай, бросай и начинай заново, сбрасывай босоножки, снимай кольца, учись искренности, будь ярче этой горсти черешни в твоих руках.

Живу до усталости. Так, что- быстрее бы сбросить сумку с плеча, выпить в два глотка жасминовый чай и провалиться в шорох простыней.

Живу от опустошений до предельной заполненности.

Дверной проем. Дверь нараспашку. Июньское солнце уже обжигает кончик носа.

---

- Чего тебе в исламе не хватает?

- Говорят, - ответил Муса, - в конце этого пути можно стать радугой. А в конце твоего пути, Иса, становишься просто трупом. Ни один суфий не научит тебя стать радугой.

- Аи, радуга! - воскликнул Иса. - Я все про это знаю. Почему ты думаешь, что твой брат такой дурак? Чтобы стать радугой, надо всю жизнь сидеть в вонючей пещере. И то неизвестно, получится у тебя или нет - никто не видел ни одного человека, у которого это получилось, все видели только радугу. Ты говоришь, в исламе нет радужного тела. Это так, да. Я тебе больше скажу. В исламе нет астрального тела, нет ментального тела, нет эфирного, нет кефирного, профсоюзного и так далее. Всего этого нет. Но зато у нас есть шрапнельно-осколочное тело, которого нет ни у буддистов, ни у христиан, ни у кого. И его, брат, можно достичь всегда, даже с похмелья или на самом страшном кумаре. По милости Аллаха его можно обрести за пять минут, нужно только четыре кило хорошего пластита и три кило стальных шариков. И детонатор, понятное дело. И не надо сидеть всю жизнь в вонючей пещере, бормоча какие-то заклинания. Быстро! Красиво! А природа у этих тел все равно одна и та же!

- Это почему? - спросил Муса.

- Да потому, что другой вообще не бывает.

- Не понимаю.

- Если ты этого не понимаешь, брат, как же ты тогда собираешься стать радугой?



(с) Пелевин

---

У меня есть телефон, тоска, гордость и чистый вордовский лист. Одному Богу известно, что я буду делать со всем этим богатством. Тем не менее, статья не пишется, курсор каждые пять минут сворачивает все окна, потому что успевает соскучиться по задумчивому взгляду с рабочего стола.

Чтобы не думать об этом, нужно не думать вообще. Поэтому валяюсь в траве и рассматриваю свои босые ноги на фоне голубого неба.

А скоро я тебя увижу. Да, пройду мимо. Ведь у меня есть телефон, тоска, и гордость… И стопка непрочитанных книг, и ненаписанная статья, и Джо Дассен полушепотом, и дождь стучит по подоконнику, закрыть бы окно…

«Лети против ветра,

Хорошо, что сейчас тепло»

---

Почему ночной ветер оставляет на лице такое ощущение безнадежности и бессильного, безвекторного стремления вникуда?..

---

Протирала джинсы на перилах, ступеньках, бордюрах. Понимала, насколько же много нас- ищущих, не находящих.

Жить бы себе и жить. Так нет, нужно все понять, попробовать на зуб, прочувствовать, высмеять, выстрадать. Нужно что-то искать, ждать, ловить, догонять, отпускать, упускать, терять, забывать и помнить вечно. Почему же просто не живется? Почему выдумывается? Почему бормочется сквозь зубы: «Жизнь прекрасна, черт возьми»?

Что я ищу? Где я это найду? Куда приду?



А все-таки у нас в руках охапка возможностей. Нужно только глубже дышать, чтобы отчаянье не капало с ресниц и прибавить шаг.

---

Навстречу- беззаботные юноши и девушки в розовом. Тошнит от их поп-корновых улыбок. Мне бы только его усмешку… Знаете, я падаю. Прошагала через полгорода с наушниками в ушах, забыв включить музыку; в голове- безмолвие гнетущее.



А навстречу- люди, люди. Тошнит от их простоты. Мне бы только его горечь, в каждом запахе, в каждом повороте головы. Горечь. Кокаиновые дорожки разветвленные. Мне правда жаль.



Однажды я не вернусь домой. А там, где проснусь, будет другой день. О боги, разве так бывает?..



А навстречу- люди. Тошнит от их уродливой пустоты

---

Смотрю устало: «Где я? Зачем я здесь?»//

Знаешь, кто ты? Ты- стихи Джима Моррисона. Ты- песни Urge Overkill//

Ты не стал неожиданностью// я ждала именно тебя.

Выхвачена из реальности тупым ножом, выброшена за ненадобностью под грязное колесо фортуны. Сижу на ступеньках склепа своей жизни, пишу \а хочется рвать листы\, слушаю шум проезжающих машин \а хочется оглохнуть\, люблю \а хочется………\

---

Прыгала до потолка в прямом смысле слова. В три прыжка оказалась на улице. Танцевала в носках на тротуаре, пытаясь спеть что-нибудь, подходящее случаю. Исполнила Агату. Смеялась визгливо, до слез, потом плакала до смеха.

Меня сводит с ума этот пьяный голос. Я лезу головой в улей. Я пропаду. Буду кипеть в этой безнадежности и безответности, а потом долго залечивать ожоги. Напишу сотню пессимистичных стихов, глядя в даль черной тушью ресниц, откровенно пафосно и показушно. А пока…

Я тебя люблю за то, что я люблю тебя.

Я тебя люблю за то, что ты не любишь меня.

---

Встречается с моей подругой и сделал из нее копию Не_Забавы. Протестую. Это моя прическа, мой цвет волос, мой стиль одежды, точнее, мое безстилие, мои четки на руке и мои кеды. Зачем это попугайство?

«Давай займемся нелюбовью».

А мне-то что. Я у себя есть. У нее есть он, а себя нет. Ну и зачем тогда он, кому он, чему он, чей он?

А я своя собственная. Со своей прической, со своими четками обкусанными. И не нужен мне он. Я себе нужна. И ничего я не обижаюсь на их улыбкоротые физиономии, на их сдвоенное отражение в витрине, на их смеющееся двуголосие.

У меня есть я. В конце концов.

Я с собой прекрасно вечера провожу. Сижу на перилах, болтаю босыми ногами, ем из банки вишневое варенье и строю из косточек Вишневый город. Замечательно, знаете ли вечера провожу. Чтобы идиллию любовную эту не видеть перед носом, на небо смотрю- небо вижу. Оно над головами, вы знали? Над их головами. Я в небо пятерней. Я бы в небо с головой. Я бы под землю, под Землю. Незабываемо вечера провожу.

А мне и не завидно ведь. Да. У меня я есть. И ей-богу, я себе безумно нравлюсь.