Каждый раз в стоматологической клинике меня встречают валерианкой и пустырником. Только потом я сажусь в кресло. Стыдно мне, стыдно… Сегодня нужно было сделать какой-то особенный укол, для чего меня привели в особенный кабинет и посадили в особенное кресло. Особенный врач достал особенный шприц и… я убежала. Вернули в слезах, убежала второй раз. На третий согласилась и вцепилась в подлокотники. Орала громче, чем на концерте КиШа, отчего бабулька в приемной упала в обморок. Самое забавное- процедура оказалась безболезненной. А от стыда плачу еще громче и печальнее… Ужасно.

Какая же я все-таки дура.

---

Каждый раз, помещая здесь запись, боюсь нашуметь. Боюсь нанизать на иглу откровенности ворох сокровенного и действительно важного.

Восторженно.

Влюблённо.

Тепло.

Чайно.

Рассыпчато.

…в этот момент я отвернусь и ты ничего больше не узнаешь…

---

В памяти мобильника- лица и грязные кеды. Длинноволосая весна.

Взгляд, пригревшийся на солнышке, обжигает и прожигает.

Под подрагивающими веками живет бабочка.

Под новыми обложками таится одна и та же история. История жизни.

Все хорошо, мое стеклянное отражение, все хорошо. Вот и волосы у тебя из рыжих превратились в золотые…

Будет все, как ты захочешь:

…карие глаза на расстоянии поцелуя, разбросанные фломастеры и кончики пальцев…

…широкие подоконники, крутые ступеньки и жизнерадостно зеленеющие газоны…

…опаздывающая походка, реклама жизни и «вернусь поздно»…

…душа в строгом ошейнике, глаза закрыты до одури и сердце- «пьяная вишня»

“Сочит, сочит разнузданный апрель…”

---

Хотела бы я родиться в конце пятидесятых прошлого века. Где-нибудь в Англии. Чтобы стать непосредственной участницей битломании, этого головокружительного фанатичного безумия. Чтобы безнадежно влюбиться в Джорджа Харрисона и боготворить Джона Леннона. Как же хочется…

Была бы сейчас тетушкой-хиппи и антиглобалисткой, каких тысячи, бесконечно преданных битловской идеологии.

,,,

«All you need is love...

Love is all you need…»

---

Боюсь, раздарю себя по мелочам, тебе в коллекцию. Тебе… вам… кареглазым темноволосым.



«Я больше не могу» (Вру)

«Я тебя люблю» (Я люблю свои чувства)

«И я даже не представляю, кого имею в виду под местоимением “ты” » (Ну наконец-то…)



Лучше вот так нещадно мучить нервную систему, чем продезинфицировать ее и хранить в бабушкином шкафу.

---

Бежать под утренним ливнем, хлыстом бьющим по лицу, кричать в застиранное небо о том, что я…, о том, что ты… Смеяться злыми рифмами, чувствовать в себе трещину, разбегающуюся в стороны, разламывающую меня словно овсяное печенье.

«Знаешь, у меня сейчас душа как хипповские джинсы. Их терли, терли кирпичом, пемзой, нитки растрепывались, открывали голое тело…»

Обнимать продрогшие колени. Перед глазами- почерневшая от дождя картинка мира.

Бежать под утренним ливнем, размазывая потекшую тушь и думать о том, что все пройдет... и о том, что никогда не променяю «драные джинсы» на «платьице в цветочек».

---

Военные- люди простые. Жалуются, страдают, ужасы про жизнь гарнизонную рассказывают, охают, ахают, и мне того же желают. Мужа-военного, красивого, здоровенного пророчат. Чтоб и я так же, двадцать лет по закрытым городкам на пять домов, без горячей воды и сотовой связи… Да что уж там…

«Что тебя на гражданке-то ждет?»

И что молодые парни, что командиры, что жены их скучающие- все жалуются на современных девушек. «Им бы только развлекаться да удовольствия от жизни получать». Нет бы угробить свою жизнь с любимым военным, потенциальным алкоголиком, да среди желтых обоев в цветочек, казенных тумбочек и неразбавленного спирта.

---

Пожалуйста, пожалуйста, сделай что-нибудь! Ударь меня, сожги меня, убей меня… пожалуйста.

«Ты увидишь небо,

Я увижу землю на твоих подошвах...»

Так страшно понимать, что все отвергнутое когда-то, тщательно втаптываемое в грязь, все спрятанное и замкнутое оставалось святым… Так страшно понимать, что вулкан- увы!- разбужен, катастрофа неизбежна.

А я упорна, хоть и на коленях, стачиваю ногти о кирпичную стену, захлебываюсь вином и смеюсь- как я могла так ошибаться? Как я могла?

Не узнаю своего голоса.

Я прощу себя. Буду выуживать нервы по нитке, подвязывать себя к фонарю и ждать, когда из сердца-кокона появится бабочка…

«Буду висеть, молчать и любить…»

… чтобы поднести к ней зажигалку.



Не дрожи.



Целовать ключицу, и детский подбородок, и острые лопатки. Пожалуйста.

А потом можешь меня убить.

@настроение: закрой дверь, взорви дом... я забуду тебя через 12 этажей. 11... 10... 9...

---

Что такое весна?

Это слова подруги: «Молодой человек, сколько это будет стоить, если я вот сейчас оближу ваш пирсинг?»

И...«Молодой человек, сигареты не найдется? Не в смысле покурить, а в смысле познакомиться».

Всюду опаздывать и все же успевать. Опоясываться сумкой, сбегать по обкусанным ступенькам и отключать телефон.

Руки- в карманы узких джинсов, приподняв острые плечи.

Это когда утром чувствуешь запах моря, шорох гальки под волнами, треск гравия под колесами на спуске к воде, звонки велосипедов и чуть слышный свист в полых трубках прошлогоднего кустарника. Да-да… Каждое утро я на мгновение оказываюсь там. Где-то под Джубгой. Бегом по знакомым дорожкам. Сначала прямо и направо, чтобы уткнуться в серо-голубую решетку с приржавевшим к ней замком, чтобы вспомнить «ах, да, ведь уже…», чтобы тоскливо оглядеться по сторонам… Чтобы потом с горы- к морю, к старому пирсу, от которого остались лишь торчащие из воды ребра и согнутый в три погибели позвоночник…

Мечтать…еще никто не запрещал.

А перед выходом из дома, я посмотрю в замочную скважину и увижу лето.

---

Сознание воспалено.

Слепые нервные окончания пробиваются к свету.

Они чувствуют ветер кожей между носом и верхней губой.

Они сходят с ума, забывают посылать мозгу сигналы.

А несколько миллиардов нейронов объявили всецелую анархию.

Все хорошо.

Просто я воспринимаю твой голос осязанием, протянутыми навстречу ладонями.

Знаешь… иногда случаются чудеса, стоит только дать свободу органам чувств.

---

Шла домой и танцевала. Танцевала и шла домой.

Косые взгляды не замечала. Боги, откуда появилось все это в моем вакууме? Откуда эта нестерпимая влюбленность ни в кого? Откуда?

А друзья бояться стать счастливыми. Знаете, как бояться? Нет, вы только представьте: счастье им крупным горохом на голову сыпется, преподноситься жизнью на коврик перед дверью большущей посылкой, вручается, впихивается, долгожданное, незабываемое, самое счастливое счастье… Бери! Нееет. Ну как же. Мне? Да вы что? Да ну ладно! Да быть того не может! Мне? И счастье? Нееетушки, нашли дурака. Потом же обязательно будет больно. Сначала хорошо-хорошо, потом- вынь да положь счет за посылку, да за пересылку, да зарплату почтальону… За счастье нужно платить.

Закрываются, отворачиваются, счастье просят удалиться, да еще пинком помогут ускориться.

… А мне посылки не достаются. Я тогда счастье сама себе дарю. Поэтому оно одностороннее, неполное, бублик откушенный.

---

Глаза круглые, удивленные, наивные.

Милый, милый ребенок, твоя внешность обманчива. Твоя робкая походка и внутренняя дрожь- сети из колючей проволоки для таких, как...

Милый, милый мальчик, столько желающих вокруг тебя запутать свои пальцы в каштановом кудрявом блеске... Оборачиваешься через шаг, боишься неожиданностей, вздрагиваешь от звонка телефона... Но кто будет расковыривать золотую скорлупку, пилкой, зубочисткой разорять эту привлекательную оболочку, чтобы из сияющих створок на пружинке выпрыгнул чертенок. Да, да, чтобы закрыть глаза от ослепляющего цинизма, отгородиться рукавом от высокомерия, задохнуться мертвенным равнодушием...

Никто не знает тебя.

Милый мальчик... Я ведь умею так же- и бурю эмоций всполошить в округленных глазах, и нервно прятать слова, и бродить по темным улицам перевернутым смайлом. Умею...

Милый мальчик, чертова кукла, снять бы с тебя позолоту ацетоном, выпустить холеное заждавшееся высокомерие, пусть отрезвляет и отвращает.

Кудри каштановые... обрезать.

---

Вчерашний день часу в шестом…

Прыгала по подножкам трамваев, принюхивалась к тюльпанам и думала о том, что я не редкая исключительность, а как раз самая настоящая частая включительность. Что я не Единственная. Не чья-то там Половинка. О том, что я целая и мне для того, чтобы участвовать в празднике жизни не нужно дополнение в чьем-нибудь, пусть даже симпатичном лице. Да, да, целая, неделимая, Непринцесса из Несказки.

И нечего на меня так смотреть.



,,,



Кофе с привкусом собственной помады. Мысли разложены по конфетным коробкам, перевязаны ленточкой и скоро будут съедены. Ритуальное чаепитие, тет-а-тет с Новой Луной Апреля. Ленточку- срезать. Мысли- по пальцам шоколадом. Руки- в ментальной сладости. В уме- долгожданный штиль.

Целовать руку, в самую косточку, Неединственной, Неполовинке, Непринцессе из Несказки.

---

Au dйbut du printemps.

Весна пришла с банальной простотой,

Без стука, без приглашения

(на последний ряд, на последний сеанс,

Чтобы руку на плечо и молчать).

Ты знаешь, что такое весна?

Когда дети лечат разбитые коленки слюной.

Когда взрослые лечат разбитые сердца вином.

In vino veritas, топорные методы.

Весна с топором.

Открою форточку на ночь.

И буду ждать,

Пока в нее залетит бабочка

И сядет на монитор.

А еще, я потянусь к капкану,

И буду благословлять его стальную пасть,

Которая сомкнулась над моей головой.

Я буду жить в твоих сжатых руках.

Я решила.

Ты это поймешь,

Когда в твою форточку

Залетит бабочка

И сядет на монитор.

---

События и движения напоминают процесс приготовления попкорна. Загораются идеей, подпрыгивают и выстреливают в непредсказуемом направлении.

Эта резкая смена впечатлений и бешеный ритм кружат голову, я спотыкаюсь на ровном месте.

Знаешь, сколько всего происходит в единицу времени, стоит только подтолкнуть жизнь, стоит только согласиться на эти американские горки, прячущиеся на изнанке действительности, стоит только нажать на «play».



Нонстоп. Только не останавливайся. Скорость вызывает аппетит и требует все более изысканного вкуса.

Двигайся. Кто сказал, что нужно вперед? Иди по своему сломанному компасу, да провались ты хоть под землю, это будет твой путь.

Давай просто идти, бежать, подпрыгивать на ходу, позже разберемся, куда же мы идем.

Давай без вопросов, а?

Видишь, это твой первый и последний дорожный указатель- пустой лист перед началом повести.

---

Апрельские вечера сводят с ума. Деревья покрылись оперением, поля тетрадей-профилями небритыми, мысли- аурой безуминки. Цветут одуванчики.

Значит, будем собирать букеты.

Значит, будем.

Будем и все тут.

Будем ловить облака и- автостопом в Тилимилитрямдию.

Будем открывать мир и открываться миру.

Ведь все хорошо- в кедах по теплому апрелю.

Мы же неуловимые, избалованные дети юности и весны.

---

Люди

- Оказывается, старый знакомый назвал свою дочь Анастасией. Фамилия ее- Романова. Выдумал, молодой папаша. «Думать надо, это тебе не в Симсов играть». А на левой ладошке у нее две линии жизни. Ох, трудная жизнь будет у Анастасии Романовой…

- Постригся, оделся прилично и стал приходить на пары за 10 минут до начала. Вот что значит, плохое влияние.

- Смотрю я на неровно мелированный затылок, нос крючком, да что уж там, крюком, нескладную фигуру, неправильные черты лица, жуткие джинсы и понимаю, что мне нравятся страшненькие люди. Уродство временами прельщает.

---

Рецепт приготовления вечера.

В алюминиевую кастрюльку положить шоколадку и залить холодным молоком. Посыпать миндалем, измельченным до размера рисового зернышка, варить, помешивая, рисуя ложкой улитку. Добавить любимые специи, разлить по любимым чашкам, взять любимую книжку и устроиться в любимом кресле с любимой подушкой за спиной.

---

Сижу на подоконнике и показываю язык зеркалу.

«Лель, Бог любви, сыграй мне на флейте…»- уговариваю. Лель греет руки у лампочки и медленно раскачивается на люстре.

Бросаюсь в него вишневыми косточками и тапочками.

«Знаешь… знаешь… Хочу тепла и глаз близко-близко со створками ресниц. Хочу чувствовать, а не дразниться. Хочу, чтобы беспечно- за руку и на край света. Хочу, чтобы… как бы…» Он скучает до ломоты в зубах. Засыпает под утро и во сне по-стариковски вздыхает.

Следующим вечером, я буду бросаться в него грушевыми огрызками и обломанными карандашами, а он все так же не будет слушать.

Хотя, может быть, это не Лель, а Домовой.

---

Фиглярство сплошное. Примеряю на себя эпитеты.

Мечтаю о шелке вокруг колен и серьгах с колокольчиками, в которых бы запутывался ветер, ищу иероглифы на обложках блокнотов, не нахожу, расстраиваюсь и, глядя на пыльные трамвайные рельсы, планирую маршруты будущих путешествий по Индии и Китаю.

Позёрка. Потеряла первоисточники. Запуталась в своих истинных стремлениях и нагловатых зовах вечно кривляющегося эго.

Чего же я хочу на самом деле? Действительно мечтаю ли о сандаловом востоке, заснеженной вершине Кайласа, с которой боги сбрасывают всякого дошедшего? О том, чтобы… «на утренней трассе застопь дальнобоя»? Об огнях ночного Амстердама? По железным дорогам во Владивосток?



Потому что жить хочу во все глаза. Все правильно.